Много месяцев инженеры Комитета по сухопутным кораблям пытались собрать технические достижения человечества так, чтобы получилась принципиально новая боевая машина. Мозаика упорно отказывалась складываться в стройный военно-технический узор. А в начале августа 1915 года — бац! — и семь недель спустя первый ходовой прототип танка вовсю топчет гусеницами полигон.
Воронежский фронт, защищавший южный фас Курской дуги, оказался на направлении мощного немецкого удара. Но события всё равно пошли не по тому сценарию, на который рассчитывало немецкое командование. Больше всего проблем было у 48-го танкового корпуса, который 5 августа 1943 года застрял на первом советском оборонительном рубеже. Не помогли даже две сотни «Пантер», брошенные в бой на важном участке у села Черкасского, где «забуксовала» дивизия «Великая Германия».
5 августа 1944 года Варшавское восстание было в разгаре. Уже пятый день гремели уличные бои между немецкими подразделениями и бойцами Армии Крайовой. В концлагере Генсиувка жизнь шла своим чередом: администрация была уверена, что повстанцам не хватит сил для взятия укреплений лагеря.
«В бледном мерцании это напоминало огромное и неуклюжее чёрное насекомое… ползущее к передней линии траншей и обстреливающее их из орудийных портов. Пули громыхали на его туше, должно быть, яростнее града по оловянной крыше».
1916 год. На фронтах Первой мировой войны уже много месяцев длилась бесконечная окопная война. Атака, шквал неприятельских пуль и снарядов, тысячи убитых ради того, чтобы потеснить врага на пару сотен метров. И так день за днём, неделя за неделей. Но выход из тупика был близок. Новое, невиданное оружие, демон технологической войны, уже ковалось в британских арсеналах. Имя ему было — танк.
23 июня 1944 года на территорию Белорусской ССР въехал обезумевший асфальтировочный каток. Он с грохотом покатился на запад, проходя по двадцать километров в день, перемалывая и сметая немецкие войска, оказавшиеся на пути. Считаные дни — и от группы армий «Центр» остались ошмётки, на которые было больно смотреть. Крушение немецкого фронта оказалось настолько стремительным, что союзники СССР по антигитлеровской коалиции усомнились в реальности информации, дошедшей до них. Пришлось собрать иностранных корреспондентов и устроить в Москве знаменитый «марш пленных». 19 немецких генералов и 45 000 солдат и офицеров выглядели убедительным подтверждением успеха Красной армии. Но откуда у союзников взялся этот скепсис?